Российский писатель, историк и общественный деятель Николай Стариков попытался ответить на вопрос "Какова должна быть идеология заявивших об отделении от нелегитимной хунты областей Юго-Востока Украины - Какова должна быть идеология Новороссии?". Он считает, что защищая итоги референдума, в том числе и вооруженным путем, этот регион может поднять на знамя две цели - федерализацию Украины и признание в ней русского языка государственным, а затем, опираясь на поддержку Москвы и Таможенного союза, вышвырнуть националистов из общественной жизни страны.
Николай Стариков: ИДЕОЛОГИЯ НОВОРОССИИ
Выстраивание собственной идеи Новороссии как части «потерянной в смуту России» позволит не только выстроить идеологию, но и вектор их внешне- и внутриполитических усилий Новороссия, как здоровая часть Украины, может и должна политически и идеологически поставить две цели: «дебандеризация» общественной жизни и сохранение единой страны в ее новом формате. Русский язык – государственный наряду с украинским, большие права регионов (федерализация).
11 мая 2014 года в Донецкой и Луганской областях прошли референдумы о создании Донецкой и Луганской народных республик. Референдумы основывались на праве наций на самоопределение и явились реакцией на вооруженный захват группой лиц власти в Киеве 21 февраля. С последовавшей после этого попыткой насильственной «украинизации» и «европеизации» всего населения Украины. Без учета их национальных и экономических интересов.
К уже существующим многочисленным вопросам по Украине референдумы 11 мая добавили еще несколько животрепещущих. А именно: каковы перспективы успешного существования вновь образованных независимых государств? Каков их будущий статус, и в каком виде они станут реализовывать самопровозглашенный на референдумах суверенитет?
Ответы на эти вопросы эксперты пытаются найти, оперируя уже ставшими многим привычными за последние месяцы понятиями из геополитики, экономики и этнографии. Однако, на мой взгляд, упускается один определяющий жизнь любого успешного государства фактор. Это идеология.
Любое государство только тогда сможет иметь возможность получить полный государственный суверенитет, когда оно сумеет сформулировать не только свои отличия от других государств и других народов, но и саму цель собственного существования.
Без цели собственного существования, устремленной в будущее, государство, существующее или вновь образовывающееся, может лишь иметь внешние атрибуты суверенитета, не обладая его реальным содержанием. «Обслуживание интересов» других ведущих игроков оставляет для «безыдеологических государств» незавидную роль.
В лучшем случае это встраивание в цепочку разделения труда, выстроенную ведущим игроком. В худшем же случае это роль государства-лимитрофа или же роль временной «буферной зоны», главная цель которой – продуцирование большей или меньшей потенциальной нестабильности для государства-конкурента, обладающего реальной суверенностью.
Несмотря на итоговые цифры референдума, говорящие о безусловной поддержке населения этих регионов идеи самостоятельности от Киева, можно спрогнозировать, что главную опасность для вновь объявленных государств представляют не экономические трудности и даже не вполне реальная военная опасность.
Главная опасность – способность продолжать и дальше формулировать повестку дня собственного независимого существования для большинства жителей этих регионов. Если эта идеологическая задача не будет решена новыми властями, то тогда и политическая задача, переход от Декларации независимости к ее реальному наполнению, останется неосуществленным на практике «протоколом о намерениях».
В свете изложенного есть возможность спрогнозировать несколько вариантов развития событий в зависимости от решения «идеологического вопроса».
1. «АнтиУкраина»
Украина как государство выросло из проекта украинизации русского населения восточных владений Австро-Венгрии. Идея «украинства» возникла как отказ от «русскости». И была частью насаждаема насильно, частью подкупаема, частью пропагандируема. Государство Украина, выросшее из идеи «украинства», не могло не быть антирусским, так как в основе своей имело противопоставление «украинства» в пику «русскости».
Собственно говоря, если бы вдруг в один из черных дней Россия перестала бы существовать, то и Украина бы в тот же самый момент потеряла геополитический, культурный и идеологический смысл собственного существования.
Новороссия (Донецкая и Луганская республики) возникла на волне классического национально-освободительного движения, направленного против крайних форм «украинства», получивших власть в Киеве в результате вооруженного переворота. Эта Украина как «антиРоссия» смогла породить в свою очередь Донецк и Луганск уже как «антиУкраину».
Существование этих самопровозглашенных республик в парадигме «антиукраинской» идеологической установки, что сыграло свою объединяющую роль в начальный период национально-освободительной борьбы, в дальнейшем сыграет с Донецком и Луганском ту же самую злую шутку, что и «антирусскость» с Киевом. То есть лишит их смысла собственного существования. Со всеми вытекающими печальными для этих республик последствиями.
2. Русский пояс Украины.
В современной Украине существует так называемый Русский пояс. Это 8 областей (Харьков, Донецк, Луганск, Херсон, Николаев, Днепропетровск, Запорожье, Одесса) с преимущественным преобладанием русского и русскоязычного населения. Донецк и Луганск могут попытаться расшириться на эти области Украины. И даже более того, они не только могут, но во многом и вынуждены будут это сделать, подчиняясь логике национально-освободительного противостояния.
Но раскручивая тему именно «русскости» этих областей, противопоставляя эту «русскость» идее «украинства», они, сами того не подозревая, вдохнут новый смысл и придадут «второе дыхание» идее «Украины» и идее «украинства». Эта идея состоит в отказе от «русскости», поэтому формирование внешнего врага в образе русского позволит идеологически обосновать существование «украинства» даже для «умеренных украинцев».
3. Новороссия – это Россия.
Идея «воссоединения» Новороссии и России – самая сильная из двух идей, представленных выше. Выстраивание собственной идеи Новороссии как части «потерянной в смуту России» позволит не только выстроить цель существования этих новообразованных, самопровозглашенных государств, но и вектор их внешне- и внутриполитических усилий.
Эта идея может быть привлекательна и для многих собственно русских в России, живущих воспоминаниями о 1991 годе – годе национального позора и территориальных потерь. Однако, если ориентироваться не на тактические цели, а на геополитическую и идеологическую роль «большой России», то воссоединение с Новороссией может быть «успехом» лишь на фоне разве что того самого 1991 года.
Так как потеря части русского народа, увлеченного последние 100 лет идеей «украинства», станет после этого уже окончательной. Или, во всяком случае, во много раз ещё более трудно изменяемой. Пример Крыма в сравнении с Новороссией страдает той степенью несовпадения, что идея «украинства» в Крыму так и не смогла «пустить корни», в отличие от восточных областей Украины. И на сегодняшний день восточные области Украины выступают не столько против самой идеи «украинства», как это было всегда в Крыму, а лишь против крайних ее форм.
4. Новая Украина.
Донбасс как некий русский аналог Львова. Надо учесть, что несмотря на «австрийский» генезис родословной «украинства», русофобство еще совсем недавно не было развито на Украине. События на Майдане 2013–2014 годов стали не катализатором развития крайних форм ненависти ко всему русскому, как нас пытаются убедить либеральные аналитики, а закономерным итогом насильственного, манипулятивного насаждения его все годы после распада СССР.
Из этого можно сделать следующий вывод: если представители «радикального украинства» при поддержке западных покровителей и спонсоров смогли за пару десятков лет развернуть Украину от русофильства к русофобству, то возможен и обратный процесс. Столетие идеи «украинства» и два десятка лет ее практической реализации – слишком малый в исторической перспективе срок, чтобы сама совокупность этих идей стала частью ментального кода «западных русских».
Новороссия может стать идеологическим цементом, скрепившим Украину, в противовес гуцульщине, разорвавшей единую страну. Идея Новороссии об Украине как месте мирного сосуществования всех граждан Украины вне зависимости от национальности в противовес идее политического доминирования одной из наций может стать началом конца «украинского пожара».
Идея движения «не против Украины», а «за федеральную Украину», но с равными правами для всех национальностей, может стать катализатором зарождения общеукраинского движения «за Украину, без бандеризации политики». В этих условиях и с такой идеологической установкой у России появляется значительное «окно возможностей» для легитимного влияния на внутриукраинскую ситуацию и для открытой поддержки тех сил, что выступают за «единую Украину без национализма».
Эта идеологическая установка действий возвращает политиков Новороссии в легитимное поле, выбивая основу для обвинений в сепаратизме.
Скорее всего, подобная постановка вопроса, такая идея в среде российских патриотов вызовет обвинения в «сдаче Донбасса». А в самой Новороссии может родить недоуменный вопрос: «За что боролись?».
Но в исторической перспективе эта позиция и эта идеология позволят перехватить инициативу и начать России действительно «большую игру» за русских на Украине и за ту часть Русского мира, которую мы привыкли называть «Украиной». Новороссия как здоровая часть Украины может и должна политически и идеологически поставить две цели: «дебандеризация» общественной жизни и сохранение единой страны в ее новом формате.
Русский язык – государственный наряду с украинским, большие права регионов (федерализация). Необходимо начать борьбу именно за эти цели – политически и идеологически.
Защищая итоги референдума, в том числе и вооруженным путем, Новороссия может поднять эти две цели на знамя и, опираясь на поддержку Москвы и Таможенного союза, вышвырнуть националистов из общественной жизни страны. Эта идеологическая сверхцель Новороссии поможет собраться с силами как русским на Украине, так и в самой России.