По мнению известного в Эстонии журналиста, Евгения Капова, сегодня, во времена, когда у журналистов нет цензуры, но есть самоцензура, ему интересно писать об отношениях людей разных национальностей. «Бороться с ксенофобией бесполезно, надо ей что-то противопоставить», - отметил Евгений Борисович.
Предлагаем вашему вниманию интервью Евгения Капова региональному изданию Северо-Востока Эстонии «Северное Побережье».
Журналист, который умеет вытащить новость
Он категорично заявляет: «Отвечать на твои вопросы буду только после того, когда ты откушаешь мои блюда». На столе появляется запеченная форель, а потом шашлычок из свинины, замаринованный в соусе из киви, салат с раковыми хвостиками. И вот ведь что интересно, много раз бывала у него за столом, и никогда этот человек не повторяется, всегда подаст что-то новенькое, приготовит так, что пальчики оближешь. Так и в журналистике. Журналист Капов умеет удивить или, как он говорит, вытащить новость.
- Спасибо за угощение, все очень вкусно. Тогда уж с вопроса о кулинарии – твоего хобби – и начнем. Когда ты увлекся этим делом?
Все началось с театра. Моя бабушка была актрисой, и от нее я заразился вирусом искусства. Сначала занимался в самодеятельной студии, потом – в профессиональной при Пермском театре юного зрителя. Родители не хотели, чтобы я стал артистом, но я стоял на своем. В 16 лет ушел от них в общежитие. Смотрел, как девчонки готовят, учился, экспериментировал. Потом работал актером в театре и гастролировал по всему Советскому Союзу, по разным республикам, а там национальная кухня – это м-м-м. Запоминал рецепты, а позже, как и стихи, начал сочинять их сам.
- Расскажи, как ты сочинил новость о том, что в городе Кохтла-Ярве открылась служба консультации молодых хозяек.
- Я работал в ЭТА – Эстонском телеграфном агентстве, структурном подразделении ТАСС – Телеграфного агентства СССР. Тогда существовала норма материалов, которые надо было каждый месяц выдать на Москву. И вот уже 30-е число, а у меня не хватает одного материала. А тогда только-только появились в магазине шампиньоны. Купил и не знал, что с ними делать. Про лесные грибы все знал, а тут «поганки» какие-то.
Звоню знакомым поварам в ресторан «Турист», спрашиваю, как готовить шампиньоны. Они рассказывают, а мне в голову приходит интересная мысль – обзвонить другие рестораны и кафе. Звоню, говорю, что мы с женой – молодые, неопытные в кулинарии люди, подскажите, как готовить шампиньоны. И везде меня никуда не посылают, подробно все объясняют. Отправляю в Москву материал о том, что в эстонском городе Кохтла-Ярве открылась служба консультации молодых хозяек – они могут позвонить в ресторан или кафе и узнать тот или иной рецепт. Звонит мне из Сочи мой коллега, журналист Сергей Миронов, он тогда там отдыхал, и говорит, что купил утром газету «Правда», и там на первой странице моя заметка про службу консультации. Он не поверил. Но я хоть одно слово соврал? Просто так сумел подать информацию. У нас тогда было расхожим такое выражение: «Надо уметь конструировать информацию».
- Сейчас в Таллине проходят съемки нового фильма режиссера Станислава Говорухина. За основу взят сборник новелл Сергея Довлатова «Компромисс», где многое – из записных книжек Довлатова, яркие, часто забавные, на наш сегодняшний взгляд, моменты его журналистской работы в Эстонии в 60-х годах. Ты больше 40 лет работаешь журналистом, и забавных историй с тобой тоже было в свое время немало. Вспомни, как ты делал материал о продукции «Сланцехима».
- У меня дома стоял телетайп, и вот получаю по нему телеграмму – срочно сделать материал о новых продуктах сланцехимии. Где я, а где сланцехимия? Ничего же в ней не понимал. Я с этой телеграммой иду к первому секретарю горкома Филатову. Он звонит директору Института сланцев Петухову и говорит: «Сейчас к тебе придет Капов, расскажешь ему, что вы придумали из сланца какое-нибудь говно, что на хлеб мазать можно, а есть нельзя». Я эту фразу запомнил на всю жизнь. Пошел к Петухову, тот все рассказал, и я узнал, что из сланца среди прочего делают электродный кокс, который идет на обшивку космических кораблей. Конечно, цензура бы это не пропустила.
Кстати, перечень Главлита – а это 380 страниц текста о том, чего вообще нельзя писать, – я знал наизусть. Например, почему цензура разрешала упоминать только ленинградскую футбольную команду «Зенит», хотя такие команды были и в других городах? Потому что «Зенит» был командой Министерства оборонной промышленности, и если в каком-нибудь российском городе есть такая команда, значит, там есть оборонная промышленность. Вот так приходилось писать, мысленно пролистывая перечень Главлита.
Директора Туркменского информационного агентства сняли с должности за, казалось бы, обычный репортаж о том, что в республике начали разводить верблюдов, что это неприхотливое животное, в еде неприхотлив – ему достаточно верблюжьей колючки. Оказывается, за сутки до выхода этого материала США наложили эмбарго на поставку зерна Советскому Союзу. И все мировые агентства выпустили эту информацию под заголовком «Эмбарго Картера в действии», а речь шла всего лишь о том, что неприхотливому верблюду не надо зерна.
- Сейчас журналист свободен, о чем хочешь – о том и пиши. А что тебя останавливает порой?
- Есть такая вещь как самоцензура. Если писать на публику, это не журналистика. Люди ведь до сих пор звонят и жалуются, думая, что СМИ – это органы, которые могут помочь. Сейчас единственное, чем можно помочь, это сказать правду, например, про чиновника, который за бумагой человека не видит. Ему, конечно, от статьи, может, и не холодно, не жарко, но людям легче от того, что кто-то их услышал.
- О чем тебе интересно писать?
- Я отравлен новостями. Я ведь до сих пор, вот уже более 40 лет, пишу их в петербургское отделение ИТАР-ТАСС. Мне интересны события, интересно уловить новость, которая заинтересует не только жителя Кохтла-Ярве, но и людей на Сааремаа, в Хабаровске, Петербурге и даже читателя в Израиле.
Сегодня интересно писать об отношениях людей разных национальностей. Бороться с ксенофобией бесполезно, надо ей что-то противопоставить. А это может быть только культура. Виктор Топаллер ведет по телевидению «Американский ликбез». Откинув политику, дает нам возможность узнать историю американской культуры и искусства, да так дает, что рот открывается. А у нас сейчас зачастую люди не знают ни своей культуры, ни культуры людей той национальности, с кем живут рядом.
Вот тебе пример. Проходит в городе награждение золотых и серебряных медалистов. И как раз в день рождения Пушкина. Я специально пришел туда с распечатанным фрагментом из его знаменитой оды «Вольность». Раздал медалистам и спросил: кто написал эти стихи? Не знают. Говорят, что они это не проходили. И я написал об этом. Из всеобщих восторгов по поводу медалистов я вытащил новость о том, что они, к великому сожалению, не знают Пушкина. 150 километров от нас до Царского Села, а более 90 процентов детей не были там.
Раньше невыполнение задания редакции называлось профнепригодностью. Нравится, не нравится, хочешь, не хочешь, а надо было писать на заданную тему. Сейчас я независимый, свободный, и нет такой редакции, которая заставила бы писать то, что мне не хочется. В этом моя привилегия. Пишу, зарабатываю этим, это спасает, ведь пенсия-то лишь 300 евро.
Бывало, конечно, писал не то, что думаю, но во благо. Например, приехал к нам Русский театр, привез явную ерунду. Вижу, что выездной вариант, что актеры плохо играют. Но, зная ситуацию в Русском театре, я должен был написать хорошо, просто потому, чтобы не нагадить еще больше…
Во время учебы на факультете театральной критики в ГИТИСе нас водили на заведомо плохой спектакль и ставили задачу – найти что-нибудь хорошее в нем. Так же и в жизни. Знаю, что человек, мягко говоря, нехороший, но мне надо написать о нем, и не потому, что он большой чин, а чтобы городу хуже не сделать. Наш город и так обкакан с ног до головы. Обидно.
- Ты работал актером в театрах Перми, Кемерово, Барнаула, Московском областном драматическом, учился на факультете театроведения Московского института театральных искусств. Почему ты ушел из театра и стал журналистом?
- Понял, что и без меня плохих актеров многовато. Это адский труд, это нервы, надо все пропускать через себя. Я и сейчас сыграю, если надо, но пропуская через себя.
Я-то, дурак, думал, что в журналистике нервы останутся целыми. Куда там! Любая житейская ситуация, конфликт – это та же драматургия. Каждый материал дается тоже с трудом, нервами. Если ты искренне не переживаешь, когда играешь на сцене, то и зритель не будет искренне сопереживать. Так и в журналистике. Если искренен, то читатель это подсознательно уловит и будет сопереживать. Если автор не передает в материале свою энергетику, то статья получится плохой.
В моей первой книжке стихов «Рубежи» есть такое четверостишье: «Быть рифмоплетом можно. Стихи написать – труднее. На цыпочках, осторожно приходит к тебе вдохновенье. Заходит оно, не стесняясь, домой иль в купе вагонное, и там, где оно появляется, начинаются ночи бессонные…».
Завязывая с театром, я думал, что бессонных ночей будет меньше, а их оказалось гораздо больше.
- В 2000 году, когда ты получал высокую журналистскую премию, корреспондент газеты «Молодежь Эстонии» спросил у тебя про твои ощущения. Твой ответ до сих пор висит в Интернете: «В советское время было принято говорить спасибо партии и правительству за высокую оценку моего труда. А сегодня надо говорить спасибо партиям и правительству за то, что пока они так работают, мы без премий не останемся». Капов и юмор – неразделимы. Ты не перестаешь удивлять своим чувством юмора. Я уж не говорю о том, сколько ты знаешь анекдотов!
- Анекдоты преподносит сама жизнь. Вспоминаю уникальный случай. Был я с группой журналистов в Музее космонавтики в Звездном городке. Входим, а уборщица типа тети Сони кричит нам: «Корреспонденты заходят в эту дверь, люди – в эту». Я это запомнил на всю жизнь.
-Твой любимый афоризм.
- Раньше любил выражение Конфуция: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Теперь, с возрастом, чаще вспоминаю то, что сказал Станислав Ежи Лец: «Если ты подпрыгнул от радости, смотри, чтобы у тебя из-под ног не выбили землю». Мне почему-то кажется, что тут слово «землю» надо писать с большой буквы.
С Евгением Каповым беседовала Нина Воропаева