По понедельникам на эстонском радиоканале KUKU собирается так называемый «Прессклуб» (Pressiklubi) члены которого в прямом эфире обсуждают различные животрепещущие вопросы, связанные с миром журналистики.
Передачу обычно ведёт обозреватель Эркки Баховски (ЭБ), являющийся медиасоветником эстонского представительства в Еврокомиссии и членом правления Института внешней политики Эстонии (Eesti Välispoliitika Instituut). На этот раз в студию Прессклуба радио KUKU он пригласил руководителя бюро Полиции Безопасности Эстонии (КаПо) Мартина Арпо (МА) и журналиста газеты Postimees Микка Салу (МС), дабы втроём, в тёплой и компетентной компании обсудить крайне важные и наболевшие вопросы, озвученные ведущим: "Каким образом российские деньги влияют на русскоязычные СМИ?" и "Как Россия по-прежнему влияет своей пропагандой как на мировую общественность, так и на здешнюю общественность?".
В связи с заданными вопросами Эркки Баховски отметил два важных события в мире масс-медиа Эстонии, а именно то, что «на прошлой неделе в четверг вышли ежегодник КаПо и статья Микка Салу в газете Postimees о связях между Центристской партии Эстонии и ПБК.»
Далее мы представим читателю состоявшуюся получасовую беседу в небольшом сокращении:
МС: В Риге создали «Балтийский центр расследовательской журналистики». Руководит этим центром латвийская журналистка Инга Спринге, и с её стороны поступило предложение: может, сделаем такое описание, мол, как действует ПБК в Балтийских странах – Эстонии, Латвии и Литве? Литва, в конце-концов, выпала, поскольку, видимо, не нашли такого описателя. Я написал насчёт части, касающейся Эстонии, насчёт Латвии написали латыши, вот так и родилась эта статья.
Интересным выводом этой статьи было то, что если крупные деньги приходят из России, то то, что ЦП заказывает у ПБК передачи и рекламу, это означает, что российские телеканалы имеют возможность использовать деньги налогоплательщика. Пикантность этому делу придаёт то, что российские телеканалы относятся к Эстонии не так уж дружественно.
ЭБ: Здесь нужно уточнить, что передачи заказывает не Центристская партия, а мэрия города Таллина. Давайте, будем точны – хотя тут и можно было бы по сути поставить знак равенства.
МС: Одна часть этого явления – действительно, чистый бизнес. С точки зрения ПБК, они делают передачи, часть из которых - в Эстонии, а другая - передаётся из России, продают рекламу и зарабатывают деньги. В отношении мэрии Таллина получается, что город платит, а ПБК делает передачи и рекламу.
ЭБ: Да, да, в статье представитель ПБК в Эстонии Маргус Мерима так и сказал, что дело тут чисто в коммерции, но как тебе кажется – действительно ли здесь чистый бизнес, или что-то другое?
МС: Скажем так, что я думаю, что именно Маргус Мерима такой и есть – совсем бизнесмен: его интересуют как раз деньги. Но в то же время это всё весьма сильно связано с политикой: и темы, и связи с партией (центристов – О.Р.). Ведь дело не в ПБК. Так же ещё и газета – «МК Эстония».
ЭБ: Которая уже высказалась, что подобные утверждения безосновательны! Как ты это прокомментируешь?
МС: Ну, вот это как раз то же самое. Утверждение, которое они опровергают, таково: мне говорила пара людей, которые не хотят открывать свои имена, что перед выборами номера выпускаемой газеты «МК Эстония» приносили на проверку в мэрию до печатания тиража, чтобы удостовериться – всё ли там в порядке? И если это правда, то о какой независимой журналистике можно говорить? Главный редактор «МК Эстония» вправе сейчас опровергать эти утверждения. Но, я вроде как не судья, я там рядом не находился…
ЭБ: Мартин Арпо, о связях российских денег с Центристской партией говорят постоянно. Тема стала особо интересной именно в последние годы. В какой мере КаПо отслеживает такие процессы, и вы также выработали какое-то своё мнение по вопросу: имеется ли дело здесь с чистым бизнесом, или за тим стоит что-то иное?
МА: КаПо, как службу безопасности, тема начинает интересовать только тогда, когда мы видим в ней какую-то деятельность по осуществлению воздействия со стороны внешнего государства. При этом мы не имеем в виду страны Европейского Союза или партнёров по НАТО, а речь идёт о других государствах. И здесь выбор невелик в непосредственной близости к Эстонии.
А то, что касается собственно внешних общественных связей политических партий, включая и налаживание отношений, и избирательные кампании, то, естественно, в этой деятельности можно использовать более, или менее честные приёмы. При этом всё может находиться в соответствии с принципами свободы слова в журналистике для демократического государства, или могут быть некоторые заступления за границу. Но это больше не является темой для служб безопасности.
ЭБ: А что же тогда является темой служб безопасности? Если говорить про воздействие, то разве сейчас не видно таких следов воздействия, или как? Или дело в том, что нет достаточных знаний об этом?
МА: Следы воздействия могут быть разными. Один из таких следов, указывающий на то, что это может быть связано с воздействием внешнего государства – когда цели чьей-либо деятельностей совпадают с декларированными целями внешнего государства. Например, когда Россия в своей «соотечественной политике» в качестве цели открыто декларировала борьбу за сохранение особого статуса русского языка, сохранение образования на русском языке и сохранение русскоязычной школьной сети советских времён. Если при этом цели определённых людей совпадают с этими целями, то тогда у нас есть причина рассматривать всё это в общем контексте.
ЭБ: Что же тогда такое - деятельность по воздействию и информационная деятельность? Какое между ними соотношение и какая между ними разница?
МА: Деятельность по воздействию относится к такой классической деятельности, которую осуществляют учреждения обеспечения государственной безопасности, спецслужбы, и, возможно, другие государственные учреждения определённых государств с такой целью, чтобы воздействовать на суверенные принятия решений какого-либо другого государства. Это значит, что если в Эстонии имеются конституционные процедуры и институции, которые должны принимать решения в интересах государства и эстонского народа, то какое-либо внешнее государство, для того, чтобы эти решения принимались не в интересах государства Эстонии, или эстонского народа, а, скорее, в их интересах, использует, скажем так, все доступные возможности. В том числе – и определённую часть населения, называя их своими соотечественниками, а не соотечественниками по их нахождению в определённой стране.
Это самое общее определение. И поскольку такое действие является воздействием на принятие суверенных решений государства, или попыткой сделать такое, то это можно толковать как действия против конституционного строя государства.
Теперь, что касается информационного воздействия, то оно является частью описанного выше воздействия, которое производится чисто информационными средствами. А именно: или посредством воздействия на широкий круг общественности через каналы масс-медиа, или через специальную сеть свободных объединений, или же посредством информационного воздействия на какую-то целевую группу людей. Это означает, что средством воздействия является не оказание мощного давления, или вербовка, или какие-либо классические методы спецслужб, но таким средством является информация, доступная широкой аудитории.
ЭБ: Да, действительно, насчёт информации, так её накапливают различными способами. Например, простейший способ, когда журналист идёт и беседует с людьми. Такая деятельность описана в вашем ежегодном отчёте (имеется в виду ежегодный отчёт КаПо – О.Р.), когда в Эстонии находился прокремлёвски настроенный репортёр телеканала Russia Today, который делал здесь вовсе не дружественные клипы об Эстонии для международной аудитории. Вопрос как раз в том: если сравнить нынешний ваш ежегодник с прошлогодним, то каковы тренды и направления, про которые можно сказать? Эта деятельность России по воздействию и информационная деятельность, которая, в общем-то ничего нового из себя не представляет – вот здесь появилось что-то доселе невиданное, произошли ли какие-то изменения, допустим, информационное воздействие стало агрессивнее, или всё пока остаётся на прежнем уровне?
МА: В общих чертах остаётся на том же уровне. И стратегические темы информационного воздействия остались в принципе теми же. Эти темы мы разделяем на три группы:
-
Обвинения в нарушении прав человека, подо что подпадают тема языка, тема образования, тематика безгражданства, и некоторые прочие темы из области якобы нарушения прав человека – то есть, производятся манипуляции с обвинениями по этим темам;
-
Вторую группу тем можно обобщить выражением – обвинения в нацизме. С одной стороны, это связано с историческими вопросами и событиями. Например, Эстонию обвиняют в переписывании истории, что на самом деле означает желание России сохранить выдуманный нарратив времён советского времени, или, во всяком случае, существенно не изменённого того нарратива. И всякое свободное, присущее Западной Европе понимание истории видится как фальсификация истории. Второй блок в обвинениях в нацизме включает сегодняшнее время, когда в современных событиях пытаются усмотреть проявления нацизма. Между прочим, именно сегодня вышел т.н. мониторинг организации «Мир без нацизма» о проявлениях нацизма в определённых странах. В отношении Эстонии в этом мониторинге (его ещё называют мониторингом ксенофобии) приведены такие интересные явления, например, отмечание 68-й годовщины бомбёжки Таллина и отмечание годовщины мартовской депортации. Что тут сказать? Если отсутствует действительная основа для обвинений в нацизме, то в такую картину пытаются приспособить различные события.
-
И третья стратегическая область, или блок тем, которые пытаются использовать в обвинениях Эстонии с российской стороны, то это можно было бы характеризовать одним словом – маргинализация. Эстонию пытаются изобразить, с одной стороны, бессмысленным государством, а, с другой – как несостоятельное государство.
Все эти темы систематически находят своё отражение в масс-медиа. Например, хотя бы в этом упомянутом телеканале RT (Russia Today), который предназначен для англоязычной и испаноязычной аудитории.
Если же вернуться к вопросу о новых трендах, то можно сказать, что все эти темы вырисовываются более ясно. Может, новым явлением, или новой тактикой России, которая проступает всё яснее, является то, что если в тематике утверждения якобы нарушения прав человека Россия выступает от имени государства. Например, МИД России систематически, и довольно часто выставляет заявления на своём сайте. То в части обвинений в нацизме в общем случае пытаются использовать созданные государством, и направляемые государством так называемые свободные объединения. Один пример я уже привел – «Мир без нацизма». Но такие примеры имеются ещё. Министр иностранных дел Лавров каждый год проводит ежегодные встречи с этими свободными объединениями, на которых выдаются направления деятельности, и, соответственно, выставляет в качестве примеров, например, тот самый «Мир без нацизма» - в пример другим свободным объединениям.
Касаясь вопроса мониторинга русскоязычных СМИ в Эстонии, комиссар КаПо Арпо отметил, что у них (КаПо) зачастую имеется лучший обзор того, что и в какой тональности публикуется в русскоязычных СМИ, чем таковой имеется у иного издания на эстонском языке. Причину того, что все русскоязычные издания находятся под влиянием российского информационного поля Арпо видит в том, что они живут своей жизнью в своём информационном пространстве, что весьма приветствуются и со стороны России, причём весьма благосклонно относятся и к той информации, которая исходит из России. В том числе и в части тех стратегических направлений тем, о которых речь у нас шла ранее.
Микк Салу отметил также наблюдаемое разделение информационных полей среди русскоязычных и эстонских журналистов. Он считает, что эстонские журналисты в силу незнания русского языка зачастую понятия не имеют о том, что происходит в российских масс-медиа, а русскоязычные издания предпочитают брать новости и материалы как раз из российского информационного поля. Поэтому и возникает разница в тональности подачи материалов и освещения фактов. Русскоязычные политики в Эстонии используют этот фактор, и говорят эстоноязычной аудитории одно, а русскоязычной – другое.
В то же время Микк Салу признал, что новости по ПБК сохраняют свою нейтральность, а странные конфликты возникают совсем по-другому. Например, когда по ПБК идёт блок новостей о России, то говорят, в основном, в положительной тональности – и о России, и о Путине, и вообще. И когда сразу после этого идёт блок новостей об Эстонии, то сразу же – вот это Ансип сделал неправильно, вот там Эстония оплошала, и т.д. И получается, что зритель невольно подпадает под такое воздействие: мол, в России всё хорошо, а в Эстонии – плохо. Отсюда и возникает такое навязанное мнение, или выражение – бессмысленная Эстония.
ЭБ: Какими же средствами можно действительно влиять на русскоязычного жителя Эстонии посредством СМИ, находящихся в самой Эстонии? Или разговор между двумя языковыми группами СМИ вообще невозможен?
Микк Салу честно признался, что не может найти ответ на этот вопрос, и привёл мнение главы социал-демократов Свена Миксера, который в беседе с ним однажды признался, что "пробиться к русскоязычному избирателю чертовски трудно, ибо центристы доминируют в части контроля над русскоязычными СМИ".
ЭБ: Полагаю, что в связи с приближением местных выборов может настать интересное время, когда борьба за русскоязычного избирателся обострится.
МС: Да, ЦП не полностью контролирует русскоязычные СМИ, но всё же доминирует в этой области.
Передача закончилась кратким обсуждением вопроса – почему же Россия не скупит какое-нибудь эстоноязычное издание, как, например, это делается в той же Британии, где российские олигархи имеют уже несколько крупных англоязычных изданий? Собеседники пришли к выводу, предложенному комиссаром КаПо Арпо: Россия и так достигает своей цели, публикуя то, что ей нужно, или на русском, или на английском языках, и уже в переведённом виде это всё равно достигает Эстонии, причём, зачастую в излишне раздутом виде – мол, опять нас заметили в России!
Подготовил Олег Родионов