Loimuv Eesti 2020: Вводная статья темы 'Идентичность и культура национальных меньшинств'  

Предлагаем вашему вниманию предварительные материалы по подготовке в Эстонии "Программы развития в сфере интеграции и сплочения на 2014-2020 гг." ("Lõimuv Eesti 2020"), которая ведётся с конца 2012 года.

Эксперт: Александр Айдаров,
магистр

Одной из целей процесса интеграции является сохранение и развитие идентичности, языка и культуры национальных меньшинств Эстонии. Эта цель была поставлена в первой программе интеграции 2000–2007 гг. и внесена в действующую программу интеграции 2008–2013 гг., правительство также намерено поддерживать национальные меньшинства и в рамках новой программы интеграции в 2014–2020 гг.

Национальные меньшинства составляют 31% от общего населения Эстонии. Из них 25,5% русские, 4,5% т.н. русскоязычные (украинцы, белорусы и т.д.) и около 1% т.н. представители стран Запада (голландцы, испанцы и т.д.). Исходя из исторически сложившихся эстонско- российских отношений, проблема ассимиляции национальных меньшинств считается прежде всего проблемой живущих в Эстонии русских (Вершик, 2005, стр. 378–379; Ветик и др., 2008, стр. 178)1. В то же время этническая ассимиляция очень распространена среди меньших по численности национальных групп.

В Эстонии в качестве родных используют 109 языков: 67% жителей говорят на эстонском языке, 30% - на русском языке и 3% населения на остальных 107 языках (Департамент статистики, 2001, 14–16), т.о. русскоязычные национальные группы ассимилируются в русскую культуру и эстоноязычные (шведы, финны-ингерманландцы) – в эстонскую культуру. Причин ассимиляции множество. Например, этнически смешанные браки (Халлик, 2010, 12); родители не говорят со своими детьми на родном языке (Раннут, 2008, 403, 429; Кюйн, 2010, 149–50).⁽¹⁾

В то же время, как показывает ряд исследований в Эстонии, национальные меньшинства, в том числе и их молодые представители, ведут поиск своей национальной идентичности (Вихалемм и Массо, 2007; Вихалемм и Келлер, 2011). Одной из возможных идентичностей является понятие «эстонский русский» (Кюйн, 2008, 189, 200–201), однако не изучалось, может ли это быть также «эстонский татарин», «эстонский мариец» и т.п.

Сегодня в Эстонии живут те, кто все же сохранил свою национальную идентичность и владеет языком своей национальной группы (как родным или как вторым языком).⁽²⁾ Часть из них участвует в работе 236 национально-культурных обществ. 29% обществ представляет этнических русских, 62% - говорящих по-русски и 9% - народы Запада (www.etnoweb.ee). Для поддержки обществ создан ряд механизмов, и их работа ежегодно финансируется из государственного бюджета при помощи министерств и целевых учреждений.

Министерство культуры (МК) финансирует деятельность культурных организаций национальных меньшинств, обеспечивает национальным меньшинствам эфирное время (с помощью Радио 4) и несет ответственность за закон о культурной автономии; находящееся в подчинении МК Целевое учреждение миграции и интеграции «Наши люди» обеспечивает базовое финансирование для национально-культурных обществ; Министерство образования и науки финансирует воскресные школы; детям, домашний язык которых отличается от языка обучения в основной школе, предоставляется возможность дополнительно изучать родной язык и культуру; в то же время национальные меньшинства имеют право основать частную школу со своим языком обучения.

Говоря о достижении цели, следует указать, что национальные меньшинства не используют активно вышеупомянутые возможности. Классы дополнительного обучения родному языку и культуре работают, как правило, один год; такие классы трудно комплектовать (Совет Европы, 2004, 48)⁽³⁾. Из 32 зарегистрированных воскресных школ работает 17 (Кяосаар, 2011)⁽⁴⁾. Меньшие по численности национальные группы (украинцы, белорусы и т.д.) не основали своих частных школ. В последние годы создано много национально-культурных обществ, но число действительных членов в них невелико (пассивных, т.н. «виртуальных» членов часто гораздо больше; Пиргоп, 2012). Создание культурной автономии и ее работа проблематичны (в связи с нерешенными недостатками действующего закона) и непопулярны. Радиопередачи проводят 7 национальных групп как на родном, так и на русском языке⁽⁵⁾. Что является причиной этого? Фокусируя внимание только на национальных меньшинствах, можно обозначить девять причин:

• 1. Родители не передают детям национальную культуру;
• 2. Общества не способны привлекать молодежь;
• 3. Руководство организациями неэффективно (Ernst and Young, 2009, 75);
• 4. Организации не составляют хорошие проекты и отчеты (Praxis и др., 2010, 16);
• 5. Лидеры одной и той же национальности не сотрудничают в силу конфликтов друг с другом (Сепп, 2009, 6);
• 6. Действуют фиктивные организации, которые используют схемы финансирования не в соответствии с целями;
• 7. Работа обществ не является профессиональной, и ее эффект затрагивает небольшое число членов общества (Министерство культуры, 2008a, 2; Министерство культуры, 2008b);
• 8. Сдержанные гражданская инициатива и сотрудничество с гражданскими объединениями Эстонии (Лауристин, 2008, 160; Praxis и др., 2010, 14);
• 9. Неудовлетворительная работа воскресных школ, например, обучается мало детей, в школах нет единой учебной методики, не контролируется прогресс языкового обучения (Мюйрипеал, Е., 2012).

 В то же время важно проанализировать и опыт национальных меньшинств. В официальных отчетах можно найти следующие мнения:

• 1. Помощь на основе проектов не позволяет планировать и осуществлять долговременную деятельность (Совет Европы, 2010, 47);
• 2. Помощь предоставляется бюрократически, что не оправдано, особенно в случае небольших пособий (Praxis и др., 2010, 16);
• 3. В базовом финансировании имеются недостатки (деньги не перечисляются к назначенному сроку, бюрократия) (Ernst and Young, 2009, 69; Совет Европы, 2010, 19);
• 4. Поддержка предоставляется фиктивным организациям (Министерство культуры, 2008b, 3);
• 5. Финансирование децентрализовано, т.е. распределено между министерствами, местными самоуправлениями и общественными организациями (Кримпе и др., 2002, 37) (6), что способствует двойному финансированию и непрозрачности;
• 6. Добровольная работа в национальных обществах не отличается постоянством, поскольку проводится наряду с основной работой и семейной жизнью (Полещук, 2007, 9, 15, 27);
• 7. Закон о культурной автономии – это декларативный закон, который не дает существенных прав и не влечет за собой обязанности (Совет Европы, 2010, 6).

Резюме:

Cохранение идентичности и языка национальных меньшинств – не только задача национальных меньшинств, но и прямой интерес правительства. Названные выше проблемы финансирования являются проблемой финансирования всего недоходного сектора в Эстонии. Поэтому для поддержки национальных меньшинств недостаточно только распределения денег. Важную роль играет качество системы финансирования, соответствие нуждам и проблемам целевой группы. Равным образом важно умение спонсора развивать/совершенствовать эту систему как на внутри-, так и на межорганизационном уровне. Исходя из вышеизложенного, интерес представляют следующие вопросы.

Об эксперте: Преподаватель общественного управления и социологии в Институте инноваций и управления Рагнара Нурксе и Таллинском техническом университете. В 2013 защищает докторскую работу на тему культурной политики в отношении национальных меньшинств в Эстонии. В 2007-2009 гг. работал советником министра народонаселения. Действительный член Общества чувашской культуры, руководитель ансамбля чувашской народной музыки «Палан».

⁽¹⁾ 10% эстонских русских ассимилированы в эстонскую культуру, благодаря смешанным бракам (Михайлов, 2007).

⁽²⁾ Например, согласно переписи населения 2000 г., 60% белорусов, 52% татар и 59%украинцев не владели зыком своей национальной группы (www.stat.ee).

⁽³⁾ Единственный пример продолжительной деятельности – украинский класс в школе Кяннука в Силламяэ, который работает с 2004 г. (Кяосаар, 2011).

⁽⁴⁾ Начиная с 2008 г. общее число детей резко выросло от 174 до 543.

⁽⁵⁾ Грузины, азербайджанцы, татары, чуваши, украинцы, белорусы, армяне (Велмет, 2012). Многие из них не владеют языком своей национальной группы и не могут понять содержания передач. Аудитория передач на русском языке больше, однако это не способствует сохранению и развитию родных языков.

Наиболее важный материал по теме:

• Euroopa Noukogu (2010) Eesti Kolmas Aruanne Euroopa Noukogu Vahemusrahvuste Kaitse Raamkonventsiooni Taitmise Kohta, ACFC/SR/III(2010)006 (Strasbourg).
• Euroopa Noukogu (2004) Eesti Teine Aruanne Euroopa Noukogu Rahvusvahemuste Kaitse Raamkonventsiooni Taitmise Kohta, ACFC/SR/II(2004)009 (Strasbourg).
• Ernst and Young (2009) Riikliku Programmi „Integratsioon Eesti Uhiskonnas 2000–2007” Lopphindamine. Lopparuanne. (Tallinn: Kultuuriministeerium).
• Hallik, K. (2010) „Koos pole lihtne aga eraldi ei saa”. (Tallinn, Tallinna Ulikool).
• Kala, K. (2008) „The Social Origins of the Estonian Non-profit Sector.” Trames. Vol. 12, Issue 4, pp. 441–449.
• Krimpe, J. et al. (2002) „Eesti rahvusvahemuste puhapaevakoolide ja kultuuriseltside peamiste arengusuundade ja ressursside kasutamiskriteeriumide valjatootamine” (Tallinn, Riigikantselei- Rahvastikuministri Buroo).
• Kaosaar, I. (2011) Vastus informatsiooni paringule e-kirja teel, 16. veebruar. Tallinn.
• Kuun, E. (2010) „Vahemuskeelte elujoulisus ja arengusuundumused Eesti venekeelsetes keelekeskkondades.” Eesti Rakenduslingvistika Uhingu Aastaraamat, 6. Tallinn, Eesti Rakenduslingvistika Uhing, lk 135–155
• Kuun, E. (2008) The Ethnic and Linguistic Identity of Russian-Speaking Young People in Estonia, TRAMES, 12 (62/57), 2, pp. 183–203.
• Kultuuriministeerium (2008a) Rahvusvahemuste Kultuurikoja Protokoll Nr. 1/18.03.2008. 18. marts. Tallinn.
• Kultuuriministeerium (2008b) Rahvusvahemuste Kultuurikoja Protokoll Nr. 2/03.06.2008 [Protocol of The Council of Ethnic Minorities No. 2/03.06.2008], 3. juuni, Tallinn.
• Lauristin, Marju. 2008. „Kodanikud ja Mittekodanikud: venekeelse elanikkonna erinevad kategooriad ja loimumistendentsid” Raivo Vetik et al. Integratsiooni Aruanne 2008. (Tallinn: IS), 143–163.
• Mihhailov, D. (2007) „Polisuse faktor vahemusrahvusliku identiteedi kujunemisel Eestis”. (Tallinn: IS).
• Muuripeal, Evelin. 2012. „О будущем воскресных школ,” Postimees. 13. juuni. Kattesaadav aadressilt: http://rus.postimees.ee/905856/jevelin-mjujripeal-o-buduwem-voskresnyh-shkol
• Pirgop, K. (2012) Rahvuskultuuriseltside atesteerimine 2008. a. Arhiivdokumendid. Juurdepaas 14. veebruaril 2012. a. (Tallinn: MISA).
• Praxis, Geomedia & Balti Uuringute Instituut. 2010. „Eesti Loimumiskava 2008–2013 ja selle rakendusplaani meetmete delegeerimise voimalused kohaliku omavalitsuse tasandile.” Ettepanekud (Tallinn).
• Praxis (2008) „Kodanikuuhenduste riigieelarvelise rahastamise analuus (2006–2007) Loppraporti II osa: analuusi tulemused” (Tallinn).
• Polestsuk, V. (2007) „Eesti rahvuspoliitika: vaade valjast” (Tallinn, Inimoiguste Teabekeskus).
• Pirgop, K. (2012) „Juurdepaas arhiivi: Katusorganisatsioonide ja liikmete atesteerimine baasfinantseerimise taotlemise raames, mis toimus 01. veebruaril 2008. a” 14.02.2008 (Tallinn: MISA).
• Rannut, M. (2008) „Estonianization Efforts Post-Independence.” International Journal of Bilingual Education and Bilingualism, 11, 3–4, pp. 423–39.
•  Statistika Amet (2001) Rahva ja eluruumide loendus 2000: Haridus ja usk. IV (Tallinn).
• Sepp, V. (2008) „Eesti uhiskonna integratsioon kohaliku omavalitsuse susteemis” (Tartu, Geomedia).
• Velmet, M. (2012) Vastus informatsiooni paringule e-kirja teel, 16. jaanuar (Tallinn).
• Vetik, R. et al. (2008) Integration of Estonian Society: Monitoring 2008 (Tallinn: IS).
• Verschik, A. (2005) „Research into Multilingualism in Estonia,” Journal of Multilingual and Multicultural Development, 26, 5, pp 378–390.
• Vihalemm, T. & Keller, M. (2011). Looking Russian or Estonian: Young consumers constructing the ethnic “self” and “other”. Consumption, Markets and Culture, 14(3), 293–309.
• Vihalemm, T. & Masso, A. (2007). (Re)Construction of Collective Identities after the Dissolution of the Soviet Union: The Case of Estonia. Nationalities Papers, 35(1), 71–91