30 марта 2015 года в конференц-зале таллинской гостиницы Euroopa прошла организованная Международным медиа-клубом «Импрессум» творческая встреча с известным российским писателем писателем из Санкт-Петербурга Германом Садулаевым.

 

Каждый писатель в душе немного учитель… русского языка и литературы. Поэтому, открывая встречу с таллинскими читателями и друзьями клуба «Импрессум», Герман Садулаев рассказывал не о себе и своем творчестве, а провел «маленький урок современной русской литературы». Урок оказался кстати, и очень интересен.

 

Расхаживая с микрофоном «перед доской», неторопливым и добрым голосом петербургский писатель рассуждал о неисчерпаемом богатстве русской литературы. Современная русская литература, по его мнению,  сложилась не в метрополии и провинции (в одной живут писатели, а в другой читатели), а на всем разнообразном постсоветском пространстве, да и в странах зарубежья. Российского зарубежья. Русская литература, оговорился Садулаев, всегда была особой и в географическом смысле. В советское время, например, были два совершенно непересекающихся литературных потока, условно говоря,  «тутиздат» и «тамиздат».

 

Герман Садулаев родился в 1973 году в селе Шали, Чечено-Ингушская АССР в семье чеченца и терской казачки. Учился в Грозном. После окончания школы, которую закончил с серебряной медалью, в 1989 году поехал в Ленинград поступать в университет на факультет журналистики. Но в последний момент изменил решение, поступив на юридический факультет. С тех пор живёт и работает в Санкт-Петербурге, будучи, как он сам себя характеризует, русским писателем.

После распада СССР обе половинки русской литературы воссоединились. Такой вот побочный эффект развала СССР – воссоединение русской литературы, - подчеркнул российский гость. По всему миру  русские стали понимать, что они принадлежат к одной цивилизации. Нет больше внутренней литературы и литературы эмигрантской.

 

Русская литература в последнее десятилетие, - развивал мысль Герман Садулаев, - стала меняться от деконструктивизма к реконструкции. Сперва довлел концептуализм. В пример были приведены Виктор Пелевин, Виктор Ерофеев. Для создания художественных образов использовалась энергия распада, распада политического, экономического, нравственного,  прежнего общества. Довлела атмосфера всеобщей расчленёнки, - немного подумав, добавил Садулаев.

 

Но так просто не могло продолжаться бесконечно, - уверен петербургский писатель, - и тогда началась реконструкция, своего рода новый реализм. Литераторы стали снова писать традиционный русский роман. Оказалось, что русская литература вовсе и не мертва, - с каким-то радостным удивлением отметил Садулаев, -  Есть в ней удивительная жизненная сила. У нас на глазах разворачивается чудо – Захар Пелевин. Это – как Толстой. Он буквально на себе показывает нам, что надо делать, и как надо жить. Есть у него огромное толстовское влияние на людей, но потенциал этого влияния пока недостаточно раскрыт.

 

А поэзия? Поэзия? – перебивая писателя, раздался возглас из зала.

 

В России поэзия переживает небывалый бум, - помолчав, сказал Герман Садулаев, - Молодые поэты жестко и злобно конкурируют между собой.  Вовсю звучит не только лирическая поэзия, но и поэзия на злобу дня.

 

Известный в Эстонии журналист и литературный критик Борис Тух живо поинтересовался, каково настоящей литературе выживать в потоке литературы массовой, потребительской? Прозвучали всем известные фамилии Дарьи Донцовой и Татьяны Устиновой.

 

Писать развлекательную литературу – тяжкий труд, - примирительно отвечал Садулаев. - Есть чтение для разного времени и разных потребностей. Больше меня беспокоит, люди вообще перестают читать: много букафф!

 

Затем разговор зашел о российском кинематографе и его отношении с литературой.  Питерский писатель рассказал свежий литературный анекдот:

- Ты смотрел «Левиафан»?

- Да, но книга лучше.

- Какая?

- Любая.

 

У нас отвратительный кинематограф, - с горечью, но твердо заявил писатель, - Литература по определению более свободна и независима. Ведь писатель творит произведение из своей души. Ему не нужен продюсер и массовка. Все то, что ограничивает художника и чем владеет Князь мира сего. Дьявол любит кино, - подвел итого Герман Садулаев, - Не смотрите телевизор. Лучше почитайте книжку.

 

Грозит ли России националистический Майдан?- прозвучал вопрос из зала.

 

Узкий русский национализм едва ли совместим с широкой общечеловеческой русской литературой, - задумчиво отвечал писатель, - Идеология национализма, конечно, насаждается и у нас. Но порой оказывается, что и у националистов и у ультралибералов один и тот же заказчик. Сидит такой Папа Карло и дергает за ниточки, - усмехнулся питерский гость.

 

Как я отношусь к происходящему на Украине? – переспросил он. - Пессимистический сценарий – продолжение войны. Оптимистический  - прекращение вооруженного противостояния, отказ от силового решения. Не надо ценой человеческих жизней выяснять, как нужно решать какие-то во многом формальные вопросы.  Может быть, вопросы эти скоро вообще перестанут быть актуальными.

 

Главное, чтобы люди были живы, работали, рожали и воспитывали детей, строили дома. Есть десятки примеров не разрешенных проблем, и не преодоленных разногласий, но главное - перестала литься кровь. Детям Донбасса нужен мир! Рецепт тут один: искать точки взаимопонимания.

 

Под занавес творческой встречи был поднят вопрос об информационной войне. Всякая воинственная пропаганда направлена не дегуманизацию, - отметил Герман Садулаев, на то, чтобы расчеловечить противника, превратить его в пропаганде в злобное животное или вообще в неодушевленный предмет. Литература же по природе своей является контрпропагандой. Писатель, русский писатель всегда хочет увидеть человека, найти общее, узреть точки соприкосновения. Может быть, и поэтому русские и не хотят ни с кем воевать.