На Олимпийских Играх в австралийском Сиднее в 2000-м году 22-летний гимнаст из Латвии стал первым чемпионом в истории независимой страны, но известие об этом на родине спортсмена вызвало противоречивые чувства. Националистов возмущало то, что чемпион плохо говорит на латышском языке и требовали не выплачивать ему рекордную премию от государства в 160 тысяч долларов США. Правительство Латвии, которое назначило самые крупные премиальные из стран бывшего СССР, думало, что риск чемпионских выплат будет невелик - на Играх в Атланте 1996 года латвийские спортсмены завоевали только одну серебряную медаль, поздравило Олимпийского чемпиона. По документам его звали Игорс Вихровс, а в жизни Игорем Вихровым.
В латышской газете «Лауку Авизе» было опубликовано характерное мнение о Вихрове: "Мне как патриоту своего государства и налогоплательщику было неприятно наблюдать по телевизору, что олимпийский чемпион из Латвии не говорит по латышски. Я не желаю платить тем, кто игнорирует мой язык". Такие же сентенции звучали и по местному телевидению.
- Я слышал об этом, - говорит Игорь Вихров. - Язык - языком, но некоторым людям, зацикленным лишь на том, что я русский, не объяснишь, что я родился и живу в Латвии. Пусть не думают, что я специально не говорю на латышском. Я учился в рижской 30-й русской школе, и все друзья, с кем общаюсь, тоже русские. Хотя в
последнее время появляется все больше друзей и среди латышей, с которыми потихоньку начинаю говорить по латышски. Но для знания языка необходимо постоянное общение, а ведь на него времени нет: с тренировки - домой, утром - снова в спортзал. Когда я сдавал экзамены на натурализацию, латышский у меня, и правда, был значительно лучше...
О судьбе, борьбе, жизни и победе на ОИ 2000 Игоря Вихрова расспросила корреспондентка газеты «Вести Сегодня» Елена Слюсарева:
«В гимнастику Игоря в 7 лет привела бабушка — в память о своем детском увлечении. Сначала, вспоминает Вихров, брать его не хотели: "Я был очень толстый. И слабый. Не мог ни подтянуться, ни отжаться, но бегал быстрее всех. И меня стали мучить по полной программе. Жаловаться оказалось некому, поскольку родители были с тренером заодно. Недолго пришлось терпеть юному толстячку, пока стал вырисовываться силуэт гимнаста. "Сразу и стал вырисовываться! Потому что у нас был профессиональный тренер, который дал нам правильную гимнастическую базу. Но из той нашей группы в 25 человек в гимнастике остались трое. Не выдерживали по разным причинам — бывало, ребенок талантливый, привык, что все у него получается с первого раза, и сникает из–за малейшей неудачи. Мне все доставалось только тяжелым трудом, поэтому я усвоил норму: победа — это результат серьезных усилий. На протяжении 10 лет Александр Патрушев был моим наставником, с ним я общался больше, чем с родителями, ведь каждый день 4 часа тренировки. Что главное в его системе — перфекционизм. Это значит, что все должно быть идеально. Без вариантов. Если чуть–чуть недотягиваешь носок — получишь по этому носку"
Уроки тренера Вихров перенес и в "мирную жизнь", но о подробностях простого человеческого счастья говорит кратко: дочке 5 лет (интервью с Вихровым состоялось в 2008 году – прим.ред.). Конечно, занимается гимнастикой. Ведь и мама ее — тренер по гимнастике. Женился Игорь за год до Олимпиады и уверен, что без жены, без ее поддержки победы, скорее всего, не случилось бы. Потому что в самый ответственный период ему пришлось вынести испытания разного рода трудностями.
— Год сидел как на иголках, до последнего не было ясно, кто поедет в Сидней: я или Евгений Сапроненко, — рассказывает Вихров. — Морально это давило ужасно. Хотя, по счастью, обошлось без закулисных интриг, и мы смогли сохранить дружеские отношения. Олимпийский комитет поставил условие: кто лучше выступит на предварительных соревнованиях, тот и поедет. Я оказался лучшим. Но ехать пришлось совсем без денег. Сказали — их нет. Билеты купили, проживание на всем готовом, но все равно ощущения ужасные. Как я понял, результата от меня не ждали, поэтому решили сэкономить.
При таком отношении настроение, конечно, не из лучших. Мне 22 года, нигде не работал, результатов особенных не было, все доходы — 200 латов (примерно 330 долларов) на питание от государства. Приехал на Олимпиаду — как нищий и никому не нужный. С тренером тоже возник конфликт, уже прямо там. Он, как я понял, приехал с туристическими целями — я его поддержки не чувствовал и за две недели до начала соревнований хотел вернуться домой, раз это никому не интересно… Жена переубедила. И еще осознание того, что Олимпиада — высшая вершина для спортсмена. Находясь так близко от вершины, грех не попытаться ее покорить, тем более, после всего пережитого. Ведь я честно добился этого права.
Покорение вершины тоже запомнилось Вихрову далеко не солнечным: "Моей победы из наших никто не видел, не с кем было поделиться радостью — представители федерации были на какой–то важной конференции, в гимнастическом зале был один тренер, с которым я не разговаривал. Так что когда я выиграл, подошел к нему, пожал руку и остался один — сидел целый час в мучительном ожидании допинг–контроля. Потом уже приехали представители Олимпийского комитета, поздравили меня, все было потом.
Елена Слюсарева: - Латышские газеты тогда возмущались, что русские спортсмены не пели гимн Латвии.
Игорь Вихров: - Гимн Латвии звучал на Олимпиаде один раз — в мою честь. И на подобные упреки я отвечаю, что сделал для нашей страны больше, чем те, кто пытается предъявлять мне претензии. Я родился в Латвии, прошел натурализацию, стал гражданином и никуда отсюда не уехал. Хотя у меня еще до Олимпиады было достаточно предложений, в том числе и из России. Я от всего отказался, все перетерпел, привез победу родине и открыл свою школу именно здесь. Вот это можно отнести к патриотизму. Кстати, в день своей победы я думал: приеду в деревню и сразу лягу спать, устал страшно. Но ребята устроили такой бурный прием, праздновали несколько часов! Там я впервые был в сборной Латвии, где собрались представители всех видов спорта, обычно же крутишься только среди гимнастов. Жили все рядом, постоянно собирались у телевизора и болели за своих. И неважно, на каком языке. Эти незабываемые моменты сплоченности вызывают особенную гордость за Латвию. Россияне приходили и тоже болели за наших, меня, конечно, поздравляли, и Алексей Немов один из первых.
ЕС: — Чем кормили на Олимпиаде?
ИВ: — Шведский стол 24 часа в сутки. Если б не соревнования, в столовой можно жить, но у меня ж диета. Есть много нельзя, потому что чем ты легче, тем легче поднимать свое тело. Было очень смешно, когда мы кушали вместе с Виктором Щербатых: мне надо себя ограничивать, а ему — заставлять себя. Ему же нужен вес, чтоб толкать штангу. И мы мечтали о противоположном. Я все считал — еще неделя, и можно будет расслабиться, еще неделя… А когда выступил, в столовую вообще не ходил — есть не хотелось.
ЕС: — Как вам жизнь в звездном статусе?
ИВ: — Какой там статус. Через 3 месяца после Олимпиады у нас этап кубка мира, на котором тебя быстро с пьедестала возвращают на землю. С чемпиона спрос особый. Хотя в гимнастике победа — результат сложения многих факторов. В мире есть 20 человек, которые одинаково хорошо выполняют упражнения, а кто из них попадет в победную восьмерку — это лотерея. У нас ведь всего одна попытка. На тренировках из 10 раз у меня лишь дважды хорошо получалось приземлиться после сальто на две ноги и не шагнуть. А с одной попытки получилось хорошо не где–нибудь, а на финале на Олимпиаде! Или отборочные соревнования — выпали на 9 утра, а в первом потоке они вообще в 7! Тело еще спит, а куда деваться, ведь готовился 4 года. Оступился и с 5–го места переместился на 55–е — в гимнастике это обычное дело.
ЕС: — И все–таки олимпийская медаль — серьезный итог.
ИВ: — Для меня она означает, что 20 лет жизни потрачены не зря. Потому что я знаю ребят, которые потратили годы и не добились побед. Это самое обидное, ведь образования не получили, денег не заработали. Я с этой медалью и то никаких льгот не имею. Поблагодарили и все — тебе никто ничего не должен. На Олимпиаде вручают медаль, остальное зависит от страны. В России, я слышал, победителям сразу после победы и до конца жизни выплачиваются президентские пенсии около 500 долларов, у нас ничего похожего нет. Простому человеку получить поддержку очень тяжело: поддерживать начинают, когда есть результаты, но для их достижения нужна поддержка — замкнутый круг. Но назвать победу халявой нельзя. Чтоб ее добиться, нужно потратить 20 лет и быть готовым. У меня была самая сложная программа по вольным. А вот дальше — как повезет.
ЕС: — А вы после ухода из большого спорта совсем не поправились (Игорь Вихров ушел из большого спорта в 2007 году – прим.ред.).
ИВ: — Я продолжаю активно двигаться. Тренирую своего товарища Евгения Сапроненко и надеюсь — поедем с ним в Пекин. Он мой ровесник, но по здоровью выдерживает олимпийские нагрузки. Еще две задачи: закончить Спортакадемию и поставить на ноги гимнастический клуб, который мы с Женей открыли год назад в Олимпийском центре для популяризации и поддержания гимнастики. В советское время тренеры ходили по школам и отбирали способных детей. Сейчас ничего подобного нет, а мы хотим поднять большой спорт в Латвии. Тем более что дети нуждаются в занятиях спортом — это и дисциплина, и здоровье, и общение. Пока у нас дети и взрослые занимаются ради удовольствия, но потихоньку начинаем готовить малышей на результат. Уже набрали первую группу — девочек в художественную гимнастику, скоро будем набирать группы для спортивной. Их оплату берем на себя (благо находятся мудрые спонсоры), но за это требуем полной самоотдачи спорту. Результаты начнут появляться лет через 5, так что впереди большая работа.