Вскоре после норвежской трагедии заместитель редактора эстонской газеты сельчан «Maaleht» Пеэтер Эрнитс провёл беседу с профессором Тартуского университета Вероникой Калмус, занимающейся, в частности, исследованиями нетерпимости эстонцев к чужеродному. Молодая, но уже зрелая в профессиональном смысле учёная задалась вопросом – каковы же уроки трагедии в Норвегии для эстонцев? «Во всяком случае, нельзя замалчивать проблему нетерпимости к чужеродному»,- уверена профессор Вероника Калмус.

Приводим сокращённый перевод состоявшейся на эту тему беседы между журналистом Пеэтером Эрнитсом (ПЭ) и социологом Вероникой Калмус (ВК).

ПЭ: В последнем докладе о развитии человеческого потенциала Эстонии вы утверждали, что эстонцы становятся всё нетерпимее. Если в 1998 году 11% людей не желали иметь в качестве соседа еврея, то в 2008 году таких было уже в два раза больше, или 22%. Если в 1998 году 22% жителей не желали иметь в качестве соседа мусульманина, то теперь таких было уже 33%. Почему в эстонцах так много неприязни к чужеродному?
ВК: За низкой толерантностью эстонцев может стоять присущий малому народу экзистециальный страх. Такая установка есть у многих эстонцев.
ПЭ: Значит, норвежцы гораздо терпимее нас?
ВК: Да, в целом Эстония менее толерантна, чем Норвегия.
ПЭ: И всё же ужасное кровопролитие совершил не эстонец, а норвежец.
ВК: Эта крайне экстремистская акция, которая была совершена, могла стать – конечно, неоправданная и уродливая – реакцией на то, что общественность Норвегии была недостаточно откровенной в обсуждении теневых сторон иммиграции. Их политкорректность отчасти способствовала излишнему разрастанию страусиной практики прятания головы в песок.
Норвежское общество очень терпимое, политически толерантное и вежливое, по-крайней мере, публично не высказывается то отношение, которое тлеет под золой в душе коренного народа. И если о проблемах открыто и откровенно не говорится, если пытаются замалчивать некоторые вещи, то это может на самом деле превратиться в гораздо бОльшую проблему.
ПЭ: Что Вы имеете в виду?
ВК: Это может вызвать экстремистскую реакцию, как с одной, так и с другой стороны. Правильнее было бы говорить о проблеме открыто, без приукрашивания, но и без преувеличения. Замалчивание и попытка сохранения доброго лица никуда не ведёт.
ПЭ: В отличие от нас, в Норвегии много чужой рабочей силы из мусульман.
ВК: Норвежцы говорят, что в Осло определённый район следует переименовать из Гренландского в Сварталандию, вместо зелёного района назвать чёрным. Это сдержанная манера говорить о проблеме – скорее образно, даже в шутливой форме.
В общем, в Норвегии прямо не высказывается, что мы не хотим, чтобы они приезжали сюда, и вместо этого используются образы и перефразировки. Очевидно, есть много противоречий как в мировоззрениях людей, так и среди тех, кто формируют политику. С одной стороны, есть искреннее желание быть мультикультурным и толерантным обществом, с другой стороны трудно справляться с конфликтами в мире ценностей. Например, как должно общество, ценящее христианские ценности семьи и равноправие, относиться к тому, что в модель семейных отношений иммигрантов входит многожёнство?
ПЭ: Значит ли это, что эстонцы могут разделять ненависть норвежского убийцы к чужеродному, отрицая саму совершённую акцию?
ВК: Вместо того, чтобы с ходу признать эти идеи совершенно неприемлемыми, и осудить их, могут пытаться понять причины совершённого, задать вопросы – почему.
Я бы опять подчеркнула экзистенциональный страх малого народа, который в данном случае заставляет хотя бы задуматься и сделать анализ.
ПЭ: Эстонец так и останется нетерпимым?
ВК: Нетерпимость, очевидно существенно не уменьшится до тех пор, пока в какой-то мере не преодолеется экзистенциональный страх.
В перспективе следующих десяти лет отношение, вероятно, в широком смысле останется таким же, не станет ни лучше, ни хуже, при условии, что иммиграционная политика Эстонии существенно не изменится.
ПЭ: В докладе о развитии человеческого потенциала Вы утверждали, что надежда на то, что толерантность общества Эстонии вырастет в связи с большей открытостью миру, не оправдалась. И что произошло скорее обратное – выросла нетерпимость к чужеродному.
ВК: Глобальные процессы в мире не способствуют росту толерантности. Как деяния, совершённые террористическими организациями, так и ответные действия, к сожалению, склоняют установки скорее в направлении снижения толерантности.
ПЭ: Какие выводы из норвежской трагедии могла бы сделать Эстония?
ВК: Может это это заставит иначе взглянуть и на наши национальные меньшинства – по сравнению с многими другими европейскими странами, мы разделяем с нашими меньшинствами очень схожий культурный фон.
Во-вторых – замалчивание проблем не идёт на пользу. Лучше о них говорить по возможности откровеннее, но и без предубеждений. Таковы были бы главные уроки для Эстонии.
ПЭ: Мы же и говорим откровенно?
ВК: Эстонцы более прямолинейны. У нас ещё в такой мере не пропитались нормой политкорректности.

Справка. Вероника Калмус. Закончила Тартуский Университет по специальности cum laude, приобрела степень магистра в области медиа-исследований в университете Осло, в 2003 году защитила докторскую работу по социологии. Работала в Тартуском университете начиная с 1991 года, последние 11 лет – в институте журналистики и коммуникаций научным сотрудником и доцентом. В 2009 г. была избрана профессором медиа-исследований.

Подготовил Олег Родионов