26 августа 2016 года появилось очередное решение очередного эстонского суда, на этот раз суда второй инстанции, об отказе двум русским гимназиями страны в преподавании на русском языке в 10-12 классах. Председатель правления НКО "Русская школа Эстонии" юрист-правозащитник Мстислав Русаков на своей страничке в сети Facebook дал пространный комментарий данному решению судебной системы государства под названием Эстония.
Мстислав Русаков: 21 пункт о судебном решении об очередном отказе русским Эстонии учиться на родном языке
Меня спрашивают: ну и что в этих решениях написано? Как они вообще это объяснили? А они объясняют это на 37 страницах долго и нудно. Как на это ответить в двух словах? Почему? Потому что русофобия? Или потому что, "оккупация"? Точнее русофобия, потому что "оккупация". Или просто потому что могут? И кто запретит? Если действительно в двух словах, то "эстонский язык - высшая ценность государства эстонского, а вас, гадов, здесь слишком много". Если же не в двух, то я законспектировал их основную аргументацию. Получился 21 пункт. Здесь нет ничего от меня. Ни комментариев, ни толкований, только сухой их текст.
1. Право на обучение на эстонском языке не является обязанностью. Не хочешь учиться на эстонском в муниципальной школе – создавай свою школу и учись на каком хочешь языке за свой счёт, потому что государство обязано гарантировать обучение только на эстонском языке и не обязано содержать учебные заведения национальных меньшинств. Обязанность государства, вытекающее из второго предложения ч. 4 ст. 37 Конституции, которое ошибочно толкуется как право требования от государства обеспечить национальным меньшинствам обучение на их языке за государственный счёт, на самом деле состоит лишь в том, чтобы не препятствовать созданию учебных заведений национальных меньшинств.
2. Общий политический тренд таков, что разрешение на обучение на русском языке можно получить только в виде большого исключения. Целью подобной практики является защита государственного языка, увеличение социальных связей и поднятие конкурентоспособности иноязычной молодёжи.
3. Переход на эстонский язык не несёт угрозу праву на образование и сохранению национальной идентичности потому что переход был продекларирован ещё в 1993 году и начался в 2007 году путём постепенного перевода предметов на эстонский язык. Также помимо предметов на эстонском языке (не менее 60% учебной программы) остались ещё предметы и на русском языке.
4. Статья 6 Конституции Эстонии, устанавливающая, что эстонский – государственный язык, не является декларативной. Она подчёркивает, что эстонская национальная идентичность является основой государства и соответственно публичная власть должна гарантировать максимальное использование эстонского языка.
5. То, что в муниципальной школе учатся иноязычные дети, не делает её школой национального меньшинства. Школой национального меньшинства может являться только школа, образованная национальной культурной автономией. У публичной власти нет обязанности образования подобных школ и их содержание.
6. Европейский суд по правам человека в Бельгийском лингвистическом деле признал, что государство не обязано при предоставлении образования учитывать языковые предпочтения родителей, но только их религиозные и философские убеждения.
7. Дискриминации при получении образования на эстонском языке русскими детьми нет. Нарушение принципа равного обращения, запрещающего с неравными обращаются равно отсутствует, поскольку эстонский язык является государственным, а в преамбуле к Конституции сказано, что Эстонское государство призвано обеспечить сохранность эстонской нации, языка и культуры на века. Среднее образование является добровольным. Поэтому государство не обязано обеспечивать его доступность на любом языке, но, прежде всего, на государственном, чтобы гарантировать исполнение Конституции и публичные интересы.
8. Знания, получаемые в русских и эстонских школах, - равноценные, и обучение на эстонском языке в русских гимназиях этому только способствует.
9. Европейский суд по правам человека в Бельгийском лингвистическом деле заметил, что ситуация в которой человек может потребовать от государства обучения на любом языке является абсурдной. Установление языковых требований на гимназическом уровне не противоречит принципу равного обращения, но напротив того, помогает гарантировать равенство по сути, так как детям гарантируются равные возможности учиться после гимназии или продвигаться на рынке труда.
10. Учителя и ученики Таллинской Тынисмяэской Реальной школы и Русской гимназии Хааберсти готовы к обучению на эстонском языке. 18 из 30 учителей Таллинской Тынисмяэской Реальной школы владеют эстонским языком на уровне С1, 6 – на уровне В2. В Русской гимназии Хааберсти все 9 учителей, преподающих на гимназическом уровне, владеют эстонским языком на уровне С1. Среди выпускников основной школы Таллинской Тынисмяэской реальной школы 85% сдали экзамен по эстонскому языку с максимальным результатом. В Русской гимназии Хааберсти – 72%. Таким образом, можно утверждать, что большинство учащихся этих гимназий владеют эстонским языком на уровне В2.
11. Разрешение преподавать на немецком языке в Таллинской Немецкой гимназии не противоречит принципу равного обращения. Ученики немецкой гимназии – эстонцы. Поэтому они не нуждаются в интеграции и защите эстонского языка. Также немецкая гимназия действует на основании международного договора.
12. Из Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Эстонской Республики о сотрудничестве в области образования не следует обязанность Эстонии предлагать образование на русском языке. В России тоже никому не обеспечивается основное и среднее образование на эстонском языке.
13. Предусмотренное со стороны государства образовательное пособие держателям частных школ выплачивается в Эстонии на тех же основаниях, что и муниципальным школам.
14. Неверно утверждение, что к учащимся на эстонском языке русским такие же требования, что и к эстонцам. Русские сдают выпускной экзамен по эстонскому языку как по иностранному, вместо обычного экзамена по эстонскому языку, который сдают эстонские выпускники. Также им оказывается дополнительная помощь в изучении эстонского языка. Поэтому не соответствует действительности утверждение, что русских детей дискриминируют. При дискриминации одно лицо оказывается в худшем положение, чем другое. В данном же случае государство озабоченно обучением эстонскому языку русских детей больше, чем эстонских.
15. Образование имеет ключевое значение при создании чувства единения, поскольку формирует в учениках похожее понимание общественных процессов и исторических событий, что в свою очередь существенно при формировании национальной идентичности. Но всё-таки нельзя считать эстоноязычное обучение средством насильственной ассимиляции. Дети дома проводят время существенно больше, чем дома, и у родителей есть право и обязанность передавать знания, которые они считают существенными для сохранения национальной идентичности. К тому же русские составляют 36,2% от жителей Таллина (эстонцы – 55,5%), что является достаточно большой группой, чтобы обучающиеся на эстонском языке русские гимназисты могли бы общаться на русском языке в своих домах, на улице и в других публичных местах.
16. Очевидной целью перехода русских гимназий на эстонский язык обучения является защита эстонского языка и увеличение количества людей, с родным русским языком, говорящих на эстонском языке. Учитывая обусловленный советской оккупацией малый удельный вес эстонцев в Ида-Вирумаа и относительно малый в Таллине, цель сохранения эстонского языка и эстонской идентичности именно в этих районах имеет критическое значение. Точка зрения о том, что государство имеет суверенное право устанавливать языковые требования, исходя из исторической и политической целесообразности, и суд не должен вмешиваться в этот процесс, была озвучена Европейским судом в деле о рабочем языке Латвийского парламента.
17. Государственной суд Эстонии в своём решении от 20.12.2002 в деле № 3-3-1-58-02 заметил, что прямое применение международных норм возможно только в том случае, если аналогичные нормы отсутствуют в эстонском законодательстве или они ему противоречат. Поэтому, прежде чем воспользоваться международными нормами, необходимо отыскать подобные нормы в Конституции Эстонии и других нормативных актах. Конституция Эстонии и законы исчерпывающе регулируют вопросы использования иностранных языков в муниципальных образовательных учреждениях, поэтому нет нужды опираться на международное право. Эстония не нарушает Международный Пакт ООН об экономических, социальных и культурных правах и Конвенцию о правах ребёнка, поскольку в них не устанавливается обязанность государства обучать на языке отличном от государственного. Образование в Эстонии является доступным для национальных меньшинств и такого же качества, что и для эстоноязычной молодёжи.
18. Гаагские рекомендации, п. 13 которых устанавливает, что основная часть предметов в основной школе должна преподаваться на родном языке, не являются обязательными для Эстонии. К тому же здесь существенно, что в гимназиях до 40% учебной программы преподаётся на родном языке. В основной школе – по меньшей мере 60%.
19. Предусмотренные Рамочной конвенцией по защите национальных меньшинств права на обучение на родном языке в гимназиях обеспечены. См выше. К тому же в конвенции не говорится о том, что обучение на родном языке должно быть за счёт государства.
20. Ссылка на дело Кипр против Турции не уместна, так как живущие в Таллине русские не сравнимы с греками, живущими в греческом анклаве на Севере Кипра, находящегося под властью Турции.
21. Правительство при принятии решения об отказе в преподавании на русском языке не нарушило право на автономию местного самоуправления. Несмотря на то, что вопросы связанные со школьным образованием относятся к компетенции местного самоуправления, вопрос о языке обучения в виде исключения относится к компетенции Правительства, так как вопрос сохранения эстонского языка является вопросом государственной важности, что закреплено в Конституции.